Я считаю, что сделал всё возможное, дабы — пользуясь историей дела, предоставленной мне мистером Йелвертоном, — ознакомить с его обстоятельствами правоохранительные органы и британскую общественность. Думаю, прежде чем предпринять со своей стороны какие-то новые шаги, я должен узнать официальное мнение властей на этот счёт.
Артур Конан-Дойль
С уважением «Гранд-отель», 25 января
Дело Эдалджи (3)
«Дэйли телеграф»
11 марта 1907 г.
Сэр! Судя по публикациям в «Truth» и «Police Review», господа Воулз и Кемпстер, горячо отстаивавшие правоту мистера Эдалджи, теперь преисполнены пессимизма относительно перспектив благоприятного исхода расследования, проводимого специальной комиссией. Прежде всего должен заметить, что ни сам мистер Эдалджи, ни его друзья и консультанты не имели, насколько мне известно, ни малейшего представления ни о факте создания комиссии, ни о степени её авторитетности, пока не прочли обо всём этом в газетах. По здравом размышлении я, однако, склонен с куда большей надеждой, чем двое упомянутых джентльменов, ждать от её работы положительных результатов.
Думаю, их пессимизм основывается в основном на той предпосылке, что комиссия приняла к рассмотрению лишь официальные отчёты, уже использовавшиеся в ходе предыдущих попыток пересмотреть дело. Однако это не так. Уже предприняты значительные усилия к тому, чтобы аргументы защиты мистера Эдалджи были представлены как можно более полно. В числе документов, которые в качестве свидетельств лягут на стол перед тремя авторитетными и независимыми экспертами, вошедшими в состав комиссии, будут следующие:
1. изложение сути дела в том полном объёме, в каком оно было обнародовано газетой «Дэйли телеграф»;
2. мнение двух десятков экспертов относительно близорукости обвиняемого, а также вопроса о том, мог ли человек с таким зрением совершить это преступление;
3. альтернативная теория с указанием возможных виновников и доказательствами в её пользу;
4. значительное количество новых свидетельств, проливающих свет на это дело.
Новое расследование, в чём нам ещё предстоит убедиться, значительно отличается от всех предыдущих тем, прежде всего, что является независимым и призвано рассмотреть значительное количество новых свидетельских показаний.
Перед комиссией, как мне представляется, открываются четыре пути. Её эксперты могут оставить всё как есть, что, на мой взгляд, маловероятно. Они могут также рекомендовать проведение повторного судебного разбирательства, назначение Королевской комиссии и, наконец, полное снятие обвинений с выплатой пострадавшему компенсации. Повторное разбирательство или назначение новой комиссии и представляют собой те два исхода, которые мы сочли бы для себя благоприятными. Последняя возможность (безоговорочное освобождение) также в значительной мере соответствует цели, к достижению которой мы стремимся. Поэтому в целом я с надеждой смотрю на исход работы консультативной комиссии.
Вполне возможно, нам ещё пригодятся денежные средства, собранные в фонд по подписке, поэтому, полагаю, что граждане, столь щедро поддержавшие идею достижения справедливости и истинного правосудия, согласятся оставить здесь внесённые ими суммы до тех пор, пока не станет ясно, какой оборот примет дело в дальнейшем.
Искренне Ваш
Монкстаун, Кроуборо
4 марта
Дело Эдалджи (4)
«Дэйли телеграф»
20 мая 1907 г.
Милостивый государь!
Друзья Джорджа Эдалджи, приветствуя сам факт провозглашения его невиновным (притом, конечно, что всё это сделано было неохотно и некрасиво), всё же считают свою задачу выполненной лишь наполовину, поскольку ему было отказано в компенсации. Между тем в заявлении комиссии написано чёрным по белому: «Полиция начала и завершила расследование не с целью выявить истинного преступника, а с одной только целью: собрать показания против мистера Эдалджи, в виновности которого была убеждена заранее».
Теперь выясняется, что мистер Эдалджи невиновен. Таким образом, полиция, извратив до предела все принципы правосудия, причинила этому человеку и его семье невыносимые страдания, заставила его пройти через два судебных разбирательства, провести три года в тюрьме и год под надзором властей. Мало того, что на невиновного обрушили массу несчастий, — его лишили возможности заниматься профессиональной деятельностью, что повлекло финансовые потери, справиться с которыми ему удалось лишь благодаря готовности родственников на любые жертвы. Всё это произошло в результате вопиющего полицейского беззакония и из-за глупости квартального суда. И вот теперь этому несчастному говорят, что он не получит никакой компенсации.
Вывод противоречит логике, и мы не должны с ним мириться. Одно из двух: либо этот человек виновен, либо нет такой компенсации, которая могла бы в полной мере возместить меру зла, причинённого ему нашей страной в лице её официальных представителей. Действительно, жаль, что эти средства придётся изъять из карманов налогоплательщика. Их вполне могли собрать общими усилиями полиция Стаффордшира, члены квартального суда и чиновники министерства внутренних дел — все, кто виноват в случившемся. Но у нас нет возможности заставить раскошелиться непосредственных виновников, и, значит, необходимость хоть как-то исправить вопиющую несправедливость лежит на совести всех граждан страны. Признать ошибку, но отказать в компенсации означало бы поступить в высшей степени непорядочно и не по-английски.
К сожалению, комиссия, в основном указав на ошибки полиции и суда, оказалась «не готова оспорить утверждение жюри присяжных о том, что письма 1903 года были написаны рукой Джорджа Эдалджи». Судя по избранному ею осторожному тону, она не столько убеждена в правильности утверждения, сколько лишена свидетельств, которыми можно было бы его опровергнуть. Не знаю, как уж членам комиссии представили всё дело, но я берусь в течение получаса с документами в руках убедить любого здравомыслящего и беспристрастного человека в том, что Джордж Эдалджи не писал и не мог бы написать этих писем. Утверждаю это без тени сомнений. Дело даже и не в характере писем — само их содержание с упоминанием мест и людей, о которых Джорджу Эдалджи не могло быть известно, со всей ясностью говорит о том, что он не является их автором. Кроме того, эти письма прямо обвиняют Джорджа Эдалджи в совершении преступления: трудно представить себе, какая причина, кроме умопомешательства (какового не замечалось за ним в течение жизни), могла вынудить Джорджа Эдалджи их написать. Но по поводу этих писем я хотел бы, с Вашего позволения, поговорить особо, когда такая возможность предоставится в будущем.
В самое ближайшее время по окончании сезона отпусков будет созвана комиссия, в своё время образованная для создания фонда газеты «Дэйли телеграф». Эти средства, собранные для оплаты судебных издержек и оказавшиеся нерастраченными, комиссия не сочла возможным использовать для каких-то иных целей, и все они остались в сохранности. После встречи участников комиссии (в состав которой входят: сэр Джордж Льюис, мистер Горас Воулз, профессор Чертой Коллинз, мистер Джером К.Джером, мистер Дж. Голл Ричардсон и Ваш покорный слуга) о дальнейших её планах мы сообщим читателям дополнительно.
Искренне Ваш
Артур Конан-Дойль
Дело Эдалджи (5)
«Дэйли телеграф»
29 мая 1907 г.
Милостивый государь!
В понедельник 27 числа я получил письмо и открытку в конверте без штемпеля от неизвестного человека, писавшего аналогичные письма начиная с 1892 года, а также в течение всей истории с делом Эдалджи включительно. Они были написаны карандашом и адресованы мне в «Гранд-отель». Письмо пришло в грубом жёлтом конверте, склеенном марочной бумагой. Оба документа оказались помяты, а значит (несмотря на обратный адрес: «Лондон, С.-З».), доставлены сюда были тайно, возможно, в кармане (не исключено, что проводником поезда), и лишь затем опущены в почтовый ящик. В таком случае есть надежда разыскать их автора, и каждому, кто поможет мне в этом, я обещаю вознаграждение в размере 20 фунтов. Я был бы очень обязан газетам Средней Англии, если бы они придали этому факту огласку.